«Белградская 6», обвиненная в международном терроризме, выпущена на свободу, когда после шести месяцев, наконец, начался суд. В ожидании нового рассмотрения дела 24 марта они попытаются вернуться к нормальной жизни – насколько это возможно после полгода, проведенных в тюрьме. Некоторые из них похудели на 20 кг, некоторые и психологически не в лучшем состоянии. Благодарить за это они должны сербское государство.

Ратибор Тривунац, один из обвиняемых анархистов и человек, которого обвинение и полицейская информация называют организатором «террористической группы», рассказывает газете «Новости» о том, что на самом деле стоит за всем этим.

-- Я не планировал никакой акции. Это фабрикация. Учитывая небольшое число анархистов, которые активно действуют в Сербии, я предполагал, что мы привлечем к себе внимание. Что нас схватят и попытаются что-нибудь «пришить». Например, совершение общеопасных действий: это уголовное действие и само по себе опасно, потому что если ты совершишь еще какое-нибудь преступление, то ты – рецидивист и попадаешь в темный поток системы правосудия. Когда нас арестовали, полиция попыталась вынудить признание в том, что мы участвовали в нападении на греческое посольство, что большинство из нас отрицало. Нам дали документ, в котором было написано, что нас подозревают в совершении общеопасных действий, как я и ожидал. Я рассчитывал, что нас поведут к судье, и там нам предъявят юридическое обвинение, мы будем протестовать и докажем, что не имеем к этому никакого отношения. Мы рассчитывали на то, что будем задержаны на 48 часов. Но когда мы сидели в камерах, нас вдруг известили, и мы узнали, что нас обвиняют в международном терроризме. Тут все дело стало невероятным, и в этот момент система начинает тебя перемалывать. Я оказался в ситуации, когда все в тюрьме мне сочувствовали. Дело настолько глупое, что не стоит даже всерьез защищаться. Достаточно посмотреть на обоснование, в котором говорится, что мы коварно угрожали имуществу и жизни, тогда как в самом обвинении написано, что мы никому не угрожали, что означает, что само дело могло быть охарактеризовано лишь как проступок, нарушение общественного порядка и спокойствия. Страница, на которой стоит обоснование, в деле сейчас пуста.

«Новости»: Чтобы понять это, требуется изрядная доля воображения. Вся акция была сконструирована таким образом, чтобы предстать как заговор и даже террористический акт. А что это было на самом деле?

Тривунац: Учитывая, что я в этом не участвовал, могу представить себе это тольо на основании обвинения и полицейской информации. В информациях утверждается, будто я координировал акцию, но не дается никакого объяснения, какая была связь между мной и, скажем, Тадеем Курепой, который был также арестован. Это не указано. Написано, что он, с одной стороны, контактировал с людьми, которые встречались со мной, результатом чего стало нападение на посольство, где появились некие люди, которые якобы знали исключительно меня. Здесь изображена иерархическая группа, что противоречит нашей идеологии и практике. На суде сделано невероятное признание, которое не совпадает с показаниями в полиции. Людей вынудили сделать признание, особенно девушку, которой всего 19 лет, и юношу, который тяжело болен эпилепсией. Это добавляет происходящему еще одну, отвратительную сторону. Если вы посмотрите на полицейские отчеты, выйдет, будто я их всех организовал и организовал нападение, и они мне доложили, после чего я сказал, что акция закончилась неудачно. Получается, что все они были как самые настоящие террористы, а я их активизировал. Чистый гротеск. Все это весьма причудливо и полно противоречий.  

«Новости»: Может быть, так бы оно и было, не проведи вы полгода в заключении. Как ты чувствовал себя в те минуты, бессильный что-либо изменить?

Тривунац: Да, это самое трагичное. Мы не имели права связываться с остальными, и мне это было тяжело. Ты не можешь никого подбодрить. Мне хотелось написать им и сказать, что все будет хорошо, и невозможность сделать это особенно расстраивала. Это как будто душа, которая, когда человек умирает, парит над телом. Ты видишь все, что происходит, но никак не можешь отреагировать, ты полностью беспомощен привлечь внимание к чему бы то ни было. Зато после выхода из тюрьмы меня охватило речевое возбуждение. Я едва могу вытерпеть – так мне хотелось с кем-нибудь поговорить. То, что придавало мне силы на протяжении всего этого процесса, -- это факт, что я получаю постоянное подтверждение наших политических тезисов. Мы давно говорили, что тюрьмы – это не учреждение, которое препятствует преступности, а то, что делает людей еще хуже. Нет даже элементарной ресоциализации; существует только система мести, которая не может справиться с людьми, совершившими уголовные действия по самым разным причинам. Это общеизвестный факт. Всякий, кто попадает туда, выходит еще хуже. Я полностью утратил чувство времени. Только отрываешься от реальной жизни, так что я начал строит планы, как я буду жить в тюрьме три следующих года; именно столько длится минимальное наказание за преступления, связанные с международным терроризмом. Я уже размышлял, как было бы хорошо, по крайней мере, если бы нас перевели в тюрьму Забел, где есть отделение для террористов. Там в камере еще 2 человека, есть вода, и ты можешь писать. Все это было приемлемо, но только если это не будет 12 лет. А только 3 года. Ты понимаешь, до какой степени система перемалывает тебя и насколько ты теряешь связь с реальностью.    

«Новости»: До этого раза тебя арестовывали за сжигание американского флага во время визита Джозефа Байдена в Белград. Этому акту сочувствовали и правые, и здесь мы оказываемся на шизофренической почве, когда уже не делаются различия между мотивами твоего бунта и того, когда поджигали посольство. СПС Милошевича и ДП Тадича выдают себя за социал-демократов, а Милорад Вучелич рассматривается как балканский вариант Че Гевары. Как можно показать вашу деятельность такой, какая она есть, а не так, как ее изображают СМИ и государство? 

Тривунац: Из всех партий, люди из СПС еще лучше других понимают, что такое социал-демократия. Однако же, это группа самых трагичных карьеристов, хотя и более образованных, чем кадры остальных партий. Если отловить какого-нибудь игрока в водное поло из ДП, то с ним даже нельзя поговорить о социал-демократии, потому что он не знает, что это значит. Я видел выступление Цветковича, который говорил о будущем социально-ответственном государстве с полностью свободным рынком. Это слабоумие, но именно такова их позиция. В тюрьме я читал все газеты. У меня была масса времени, и я читал даже такое, чего никогда бы не прочел. И видел такие глупости, как, например, заплыв за Видованский крест, который восхваляли и муниципалитеты, где у власти вроде бы стоят социал-демократы. Как провести разницу между нашими действиями, чтобы то, что я делаю, я делал не потому, что я – четник и националист? В данный момент это невозможно. Просто идеологии воспроизводятся через государственный идеологический аппарат, где ударным элементом являются СМИ. Ты можешь функционировать только через их противоречия и отвоевать себе положение, когда многие люди поддерживают тебя за что-то, чего они сами не поняли. Приобретаешь с чем-то связь на иррациональном уровне, а затем объясняешь так, как им будет понятно.

Анархизм – это идеология, которая, с одной стороны, наиболее четко и последовательно защищает индивидуальные права человека. Национализм навязывает отношения единства и коллективизма, которые в анархизме понимаются диалектически как часть идеологии. У нас есть люди, которые приходят к нам из либеральной среды, потому что мы – подлинные антинационалисты и действительно стоим на позициях индивидуальной свободы. Но каждый либерал станет защищать Зорана Джинджича, а если ты ему скажешь, что этот человек в Пале поливал быка пивом вместе с Радованом Караджичем, он тебе скажет, что это время было такое. Это всего лишь «смягченный» национализм, ради достижения «национальных целей». Говорится о свободе, правах народа, но в различных системах, которые эти права попирают.  

«Новости»: Иррациональное отношение, конечно же, проистекают из незнания, и в такой ситуации прекрасно работает производство страха. Банальный пример, но скажи, есть ли у тебя проблемы с жильем из-за того, что никто не хочет пускать к себе «международного террориста»?

Тривунац: Когда я в эти дни ходил по улицам, неприятных сцен не было. Люди подходили ко мне, пожимали руки, поздравляли, приветствовали песенками, но когда дело доходит до конкретики, тогда начинаются проблемы. Никто не хочет быть замешанным в случай международного терроризма. Это не трагедия; оно действует на меня как хороший юмористический фильм. Знаешь, как выглядит, когда тебя выводят из тюремного блока к адвокату? В эти две минуты, пока стоишь, ты говоришь с другими заключенными. Когда говоришь им, что ты здесь за международный терроризм, они спрашивают, что это значит.

«Новости»: Вероятно, вспоминается 11 сентября?

Тривунац: Да, идеи самые невероятные. Это не трагедия; это было бы и впрямь забавно. Обвинение провалится. Нас, скорее всего, будут судить за нарушение общественного  порядка и спокойствия, потому что для обвинения в общеопасных действиях должен быть конкретный случай угрозы конкретным людям и имуществу. В данном же случае огонь был потушен рукой; не было людей и не было случая.

«Новости»: Будете ли вы в конце добиваться компенсации?

Тривунац: Мы по-любому хотим идти в Страсбург. Мне и моим товарищам кто-то должен заплатить за то, что нас на улице узнают как международных террористов. Должны заплатить и за то, что привязали к этому нашу организацию, которая сталкивается с проблемой объяснить в условиях гегемонии реакционных идей, что анархизм не подразумевает бессмысленное насилие. Это проблемы политические и личные. Прежде всего, мы хотим преследовать всех судей, которые принимали участие в нашем заключении в тюрьму и его продлении, всех членов судебного совета, всех полицейских и командиров, которые применяли насилие и участвовали в физических и психологических репрессиях, а затем лиц, которые участвовали в переквалификации дела. Имеется полицейская записка, в которой речь идет об общеопасных действиях. Дело было переквалифицировано непосредственно по распоряжению Слободана Радовановича (республиканского прокурора). Думаем, что в конце концов нас за что-нибудь осудят; думаю, что это будет правонарушение, что подразумевает два месяца заключения. Мы намерены требовать компенсации за превышение наказания и подадим на апелляцию. Не знаю, как я теперь вообще куда-то поеду. Если напишешь мое имя, в Интернете будет указано, что я – международный террорист. Интересно, как я смогу поехать в Нью-Йорк.    

«Новости»: Для начала ты хочешь выезжать из Сербии?

Тривунац: Да. Моя жизнь отмечена этим. Все, кто со мной знаком, знают, что я человек, который занимается книгами. Мысль о том, что я международный террорист, смешна.

«Новости»: Интересно отношение системы, или государства, к вам и к правым, к которым часто проявляется понимание. Часто вас бросают в один и тот же котел как две крайности, о чем нам говорил и твой адвокат Срда Попович. Возьмем для примера убийц Бриса Таттона, когда были арестованы те, кто это сделал, суд над юношей, который участвовал в поджоге американского посольства, который скоро должен начаться… Примеров много, но организаторы так и не выяснены.

Тривунац: Это ужасно. Ужасно, когда на телевидении появляется Борис Тадич и заявляет: «Мы будем бороться и с левыми, и с правыми экстремистами». Потом спрашиваешь себя: а нормален ли этот человек? Мы не выходцы из оппозиции националистического типа. Мы знаем Бориса Тадича и людей вокруг него. Знаем, с кем Борис Тадич курил марихуану, знаем, кто его охранял, когда он изображал себя радикальным левым и хотел создать «Красные бригады». Знаем, что он сделал с женой. Он не тот человек, который не знает об этих фактах. Но именно то, что он и сам в молодости был в той среде, -- как мы думаем, является одной из причин для мести нам. У Демократической партии в идеологическом отношении куда больше проблем с нами, чем с правой оппозицией, потому что мы лучше знаем теорию и практику социал-демократии, чем сами социал-демократы.   

«Новости»: Что ты думаешь относительно якобы борьбы государства с правыми движениями – футбольными фанатами и политическими группами?

Тривунац: Не думаю, что государство имеет моральное право запрещать «Образ», ведь оно его и создавало. Оно может только распустить их. Запрет – это прямая ложь. Это игра с людьми, которые знают, кто есть кто, кто и как создавал «Образ». Совершенно такая же ситуация существует и в Германии. Там пытались запретить НДП потому что те – нацисты. И выяснилось, что все ее руководство работает на секретные службы. Они и сейчас существуют как партия, и достаточно большая. На уровне Евросоюза уже существует международная фашистская организация, которая работает на секретные службы своих стран. Она называется Европейский национальный фронт, и в нее входят и НДП, и «Новая сила» Алессандры Муссолини, и Фаланга из Испании, и «Образ». Государство может только распустить своих фашистов, но не запретить их, потому что само же их и сформировало.

http://www.novossti.com/2010/02/jednom-terorista-uvek-terorista/

Перевод: В.Граевский